Дрогнувший голос Милы звоном отдался в ушах.

В смысле «без»?!

*чеканул (сленг) — проверил. От английского глагола to check — проверять.

Глава 39

Артур Арчин

Фамилия «Арчин» была пропуском в мир женщин, сколько я себя помнил.

— Ну ты и придурок, — подшучивал надо мной Макс, школьный друг, который продолжил вместе со мной тщательно грызть гранит науки в университете. — Да любой бы на твоем месте пользовался халявой.

Я лишь качал головой. На тот момент толпа готовых на все девиц не входила в круг моих интересов.

— Тебе стоит только улыбнуться и показать заинтересованность, и любая из них будет твоей. — Макс обводил рукой зал ночного клуба, в который мы периодически наведывались. — Не тупи.

Сам друг таким успехом у противоположного пола похвастаться не мог. Потому и недоумевал: как я, находясь в здравом уме и твердой памяти, мог отказываться.

На самом деле запросто.

Я с детства мечтал о престижной работе, собственном офисе с большим глобусом на столе. Ходить туда я собирался всенепременно с кожаным дипломатом и в начищенных туфлях. «Туфли в порядке, значит, порядок и в голове», — любил повторять отец.

К престижной работе в моих мечтах прилагался большой уютный дом с внутренним бассейном и собака — хаски например. Дом большой, потому что там будет жить моя семья: жена-эксклюзив и, конечно, дети. Я буду обожать их так же, как меня обожали мама и папа.

— Мы полюбили тебя, как только ты поселился в животике, — часто повторяли родители,  — и очень ждали твоего появления.

Я и семью хотел так, чтобы раз и навсегда. Как у отца с мамой.

Они прожили душа в душу целых двадцать неповторимых счастливых лет. Жили бы и дальше, но маму забрала болезнь. И до последнего момента я видел искренние, неподдельные чувства в их глазах. Нет, они спорили, порой и ссорились, но их любовь преодолела все.

Когда мама умерла, отец будто умер вместе с ней. Его тело по-прежнему блуждало по земле, занималось делами, но искра жизни угасла безвозвратно. Он сразу начал системно передавать мне все свои знания, будто знал, что не задержится надолго. Так и вышло.

Помню, когда мне было лет пять, я крепко серчал на отца за то, что из-за него мама недостаточно часто, как мне казалось, со мной играла. В один из вечеров я скрестил руки на груди, топнул ногой и заявил: вот вырасту и женюсь на маме.

Отец тогда рассмеялся и взъерошил ладонью мои волосы, присел на корточки и, глядя мне в глаза, сказал:

— Согласен, мама у нас эксклюзив. Но... Артур, она — моя жена. Ты вырастешь и обязательно найдешь свой эксклюзив, поверь.

— А как я узнаю, что это эксклюзив? — наморщил я лоб.

— Ты поймешь, что она создана для тебя.

С тех пор я загорелся идеей встретить ту самую, созданную для меня.

Поэтому никогда не гнался за количеством: эксклюзив и девицы, готовые на мне повиснуть из-за статуса и денег отца, как-то мало вязались в моей голове.

Однако целых два раза я был уверен: это она.

Первую из них звали Яной. Я познакомился с ней, когда уже заканчивал учебу в университете. Она училась на третьем курсе, но на другом факультете.

Как-то сразу завертелось. Интересная, яркая и харизматичная, она олицетворяла собой то, что я так долго искал.

Мы съехались, и я планировал строить с ней семью. Хотел позвать замуж.

Правда, сначала намеревался получить диплом. Отец сразу предложил пойти работать в «А-групп». Но я был молод и амбициозен, это казалось мне не лучшей идеей. Я хотел попробовать свои силы самостоятельно. Узнать, чего стою без денег и связей отца.

В общем, буквально за неделю до получения диплома у меня с Яной состоялся разговор о будущем.

— Ян, не хочу работать на отца, — начал я издалека. — Хочу попробовать свои силы в чем-то другом. Без его помощи. У меня уже есть пара идей, и я уверен: что-то да выстрелит. Да, нам придется съехать в квартиру поменьше, и, скорее всего, поужаться в тратах в первое время.

Яна кисло улыбнулась и без энтузиазма кивнула. Весь вечер ходила задумчивая и отстраненная.

Когда легли, я подвинулся к ней и поцеловал в шею, недвусмысленно намекая на то, что спать как-то рановато.

— У меня голова болит, — хмуро отбрила меня она и повернулась спиной.

Наутро я проснулся в пустой постели. Яны не было ни в одной из комнат.

Зато вместо нее меня на кухне ждал белый лист бумаги, свернутый вдвое.

«Я достойна большего, чем пара идей. Извини, но нам больше не по пути. Пожалуйста, не ищи меня, я не вернусь».

В тот вечер я впервые в жизни нажрался до отключки.

И на год завязал с отношениями. Больше не верил в искренность ни одной из девушек.

Занялся теми самыми стартапами, о которых говорил Яне. Выстрелили оба. Первый вскоре продал, а второй приносил отличную прибыль и по сей день. Хватало на более чем хорошую жизнь и без помощи отца.

А потом я встретил ее. Софию Мингрельскую, девушку из моего круга.

Долго присматривался, боялся снова ошибиться. Однако в ней не было изъянов — так мне тогда казалось. Да и мои деньги ей были не нужны, хватало и своих.

Красивая, утонченная, аристократичная, жизнерадостная. Умная в придачу. Мингрельская умела себя подать в любом обществе.

«Она», — решил я тогда.

Мы встречались полтора года, и все шло как нельзя лучше.

«Весь мир у наших ног!» — часто повторяла София, и я был с ней солидарен.

В один из солнечных июньских деньков она сообщила, что ждет ребенка.

Наверное, я выглядел как глупый болван — настолько широко улыбался. Поднял ее в воздух и закружил. Мои мечты становились реальностью.

Я не ходил — летал, счастливый и окрыленный. Вовсю мечтал, как буду воспитывать ребенка, как мы будем проводить время все вместе: я, София и наш малыш. Как буду гонять с ним в футбол, если это мальчик, или пить чай из кукольного сервиза, если это дочь.

Анализы были в порядке, и я с нетерпением ждал УЗИ, которое покажет пол ребенка. Беспрестанно целовал живот Софии, разговаривал с малышом, задаривал любимую подарками.

Правда, временами мне казалось, что я радовался намного больше, чем сама София. Списывал это на ее волнение и жалобы на тошноту.

Через месяц после сообщения о беременности мы собрались на Мальдивы — именно там я хотел просить ее руки.

За неделю до вылета София устроила мне ужин при свечах.

Мы сидели друг напротив друга и обсуждали предстоящую поездку. Это был один из лучших вечеров в моей жизни. Был, пока она как бы между прочим не произнесла то, от чего я в прямом смысле окаменел.

— Я аборт сделала.

Сказала, оторвала от грозди виноградинку и аккуратно начала ее жевать.

Несколько невероятно долгих мгновений я молча пялился на нее и криво улыбался. Происходящее казалось мне какой-то шуткой. Глупой и неуместной.

— Прости, — в конце концов еле слышно выдавил из себя, — что?

— Аборт сделала, — повторила София и заканючила: — Милый, ну это невозможно, меня зверски тошнило каждое утро! Честное слово, мне и жизнь стала не мила. К тому же там еще и не ребенок был, так, сгусток клеток.

«Сгусток клеток? Наш малыш — сгусток клеток?!»

Наверное, я сильно побледнел, потому что она вдруг сменила тон.

— Да не переживай ты так, все еще впереди. Весь мир у наших ног, помнишь? А какой мир с младенцем в люльке? Успеем родить. Нам без него будет лучше, поверь, — мягко произнесла София, накрыв мою ладонь своей, и повторила: — У нас еще все впереди.

В тот момент до меня дошла неотвратимая истина: она ни капли не шутила.

«Без него будет лучше, без него будет лучше...» — заевшей пластинкой крутилось в голове.

Я полтора года жил с чудовищем. Брезгливо поморщился и скинул руку Софии, словно ко мне только что прикоснулась не любимая женщина, а исчадие ада.

Впрочем, на мой взгляд, им она и была.

Я почувствовал, как внутри поселилась неимоверная тяжесть, словно место сердца занял неподъемный булыжник.