— Позволишь? — Анна Валерьевна кивнула на диван.

— Да, конечно, — подвинулась я, и она присела с краю.

— Я желаю счастья вам обоим и вижу, что вы отличная пара. Надо только помочь немножко. Попрошу об одном: не выдавай меня, не рассказывай Артуру о том, что сейчас расскажу. Договорились?

Я медленно кивнула. И Анна Валерьевна заговорила.

А я слушала и, мягко говоря, поражалась все больше. Кто бы мог подумать, что такой красавчик, как Арчи, с детства мечтал о семье.

Когда Анна Валерьевна рассказала, как на девушек действовали его деньги и как с ним поступила София, я не сдержала слез.

Бедный, бедный Артур...

Теперь понятно, отчего он так закрылся. И почему присматривался ко мне.

Анна Валерьевна сходила за детским фотоальбомом Арчи, и я вместе с ней умилялась и хихикала, рассматривая его фотографии.

— Это останется между нами, согласна? — заговорщически подмигнула мне она.

— Конечно!

Сегодня я как никогда радовалась, что Артур сильно засиделся в офисе, иначе ничего этого и не узнала бы. Мне стали понятны многие его жесты и поведение.

После разговора с Анной Валерьевной с плеч словно свалилась тяжеленная корзина с камнями. Подспудно гнетущее чувство отпустило, даже дышать стало легче.

Пожалуй, дам нам шанс. Да, из всего услышанного сделала однозначный вывод: Артур хотел на мне жениться ради ребенка, и я недавно сильно погорячилась насчет его влюбленности. Пусть так. Но ведь его симпатия может перерасти во что-то большее, верно? Как и моя.

Если снова предложит выйти замуж, я соглашусь. Да, у нас может ничего не получиться, но может ведь и получиться? Не попробуем — не узнаем.

Только вот он не предложил ни через день, ни через два, ни через неделю.

Кажется, я все испортила.

Глава 45

Артур Арчин

«М-да-а», — чесал я затылок, глядя в нутро открытого багажника.

Пусто.

Приехал на тренировку, называется. Сумка с вещами лежала дома, где я ее благополучно и оставил. Главное, все собрал, сложил. И не взял с собой.

Впрочем, до визита к врачу с Милой масса времени, все успею.

Я покачал головой, сетуя на собственную забывчивость, и порулил обратно.

Слава богу, ранним утром субботы не было пробок, поэтому долетел за рекордные пятнадцать минут. Когда вошел в дом через гараж, услышал какой-то подозрительный шум в кухне.

Странно. У Аннушки сегодня выходной.

Я неспешно подошел к приоткрытой двери, да так и замер с открытым ртом.

Мила в коротких шортах и майке на тонких бретелях ритмично вертела попой, поворачиваясь вокруг своей оси, при этом трясла в воздухе руками так, словно держала в них табличку. Видимо, в такт музыке — на ее голове красовались наушники. Грудь при этом тоже подпрыгивала в такт движениям.

Она настолько увлеклась процессом, что даже не смотрела в сторону двери, так что я остался незамеченным.

Сначала я даже не понял, за что зацепился мой взгляд. Потом дошло: что-то странное творилось с ее волосами. Они выглядели намного более объемными, чем я привык их видеть, и пушились, словно одуванчик. Да что там, Мила в целом выглядела по-другому, совсем не так, как со мной.

— На танцполе полный джа-а-аз, — вдруг пропела вслух она весьма мелодичным голоском, — рум-пум-пум-пум-пум-пурум...

Все так же качая бедрами, продефилировала к холодильнику, достала из них яйца и вернулась к плите. Повернулась ко мне спиной и, похоже, начала жарить яичницу. Во всяком случае, я услышал, как зашипела сковорода.

Что ж, я был прав: Мила — отличная актриса, и она явно передо мной играла какую-то роль. Потому чтоэтадевушка имела мало что общего с той, которую ежедневно видел я.

Хорошее настроение как рукой сняло, и на тренировку я ехал в мрачнейшем расположении духа. Возвращался домой в таком же, еще и уставший.

И, кто бы сомневался, Мила встречала меня совсем другая. С прической, в приталенном зеленом платье и при полном макияже. От нее пахло свежестью, но отчего-то это все не доставило мне никакого удовольствия.

— Поехали, — хмуро буркнул я.

— Может, пообедаешь? — подняла брови Мила, — наверняка голодный.

— Не хочу, — отрезал я ледяным тоном.

Уголки ее губ опустились, она вздохнула, но безропотно двинулась за мной.

Машина с охраной ехала следом.

По дороге я то и дело бросал на Милу косые взгляды.

Она с силой сжимала в руках сумочку и явно нервничала: так ерзала по сиденью, что рисковала протереть в нем дырку.

— Что такое? — в конце концов не выдержал я.

— Мне страшно, Артур.

— Почему?

— Ну как почему, — явно удивилась моему вопросу она, — это же первый скрининг. Вдруг что-то не так?

— Все будет хорошо, — уверенно произнес я.

— Ты не можешь знать этого наверняка, — с обидой протянула Мила. Ее голос дрогнул: — Вдруг какая-то патология?

— Не накручивай себя, все будет отлично.

Я понимал ее опасения, но сам — даже не знаю почему — не сомневался в том, что с анализами и УЗИ все будет в порядке. Однако не мог передать свою уверенность ей, а мои слова ничуть не помогали.

Остаток пути и вовсе провели молча.

Еще и приехали немного раньше, и нам сказали, что придется подождать.

«Просто супер, томиться в ожидании — то что надо, чтобы Мила дошла до ручки».

Но делать все равно было нечего, и я усадил ее на мягкий диванчик у кабинета врача, присев рядом. Попытался ее разговорить, чтобы не нервничала, но куда там.

Через десять минут дверь в кабинет Сирануш Акоповны открылась, и оттуда выскочила молодая полноватая брюнетка с небольшим животом. Она разревелась и прошептала в пустоту:

— За что?

А потом с плачем бросилась вперед по коридору, к выходу.

Мила побледнела и вдруг вцепилась в мою ладонь, крепко ее сжав. Она и сама словно сжалась, стала меньше.

Ее глаза подозрительно заблестели, а губы задрожали.

Черт. Что бы я о ней ни думал, но ребенка она хотела не меньше меня.

— Эй, ты чего? Ну тише, тише...

Я обнял ее и начал гладить по волосам, успокаивая.

— Все пройдет прекрасно, и у нас будет прекрасный здоровый малыш. Не нервничай, ладно? — заглянул ей в глаза, немного отстранившись.

Она помедлила, поджав губы, а потом отрывисто вздохнула и снова прижалась ко мне.

Вскоре дверь в кабинет врача опять открылась, и медсестра пригласила нас войти.

Мила вдохнула воздуха полной грудью, словно перед погружением, и шагнула внутрь. Я следом.

— Все отлично, плод развивается нормально, не переживайте, — подытожила Сирануш Акоповна. Она сразу верно расценила ситуацию, заметив состояние Милы, и начала мягко ее успокаивать еще до того, как провести УЗИ. — Можете одеваться.

Мы вышли из-за ширмы, оставив Милу одну, и врач пригласила меня за стол, чтобы рассказать все более детально.

— Никаких патологий нет, анализы тоже в норме, Артур Германович. Правда, вес немного снизился, но такое бывает, если тошнит в первые недели.

— Скажите, это нормально, что живота еще практически нет? — озвучил я волновавший меня вопрос.

Мне действительно казалось странным практически полное его отсутствие у Милы.

— Нормально, — улыбнулась врач. — Размер живота зависит от многих факторов, у кого-то он уже весьма заметен в двенадцать недель, а у кого-то, как и у Милы, практически не виден. Это скоро изменится.

— Хорошо. — Я заметно расслабился.

Оставался еще один вопрос, который собирался задать. Насчет работы. Скоро Мила закончит работу в ателье и однозначно засобирается куда-то еще. Вдруг врач скажет, что нужно поберечь себя? Уж с мнением знающего человека Мила спорить не станет. И мне спокойнее, если дома будет.

— Скажите, учитывая ее приступы тошноты, может, ей лучше дома посидеть, отказаться от работы?

Мила как раз оделась и вышла из-за ширмы за моей спиной. Она тут же замахала рукой, чтобы привлечь внимание Сирануш Акоповны. Отчаянно замотала головой, округлив глаза. Видимо, посылала ей ментальный сигнал: «Нет, нет, скажите „нет“»!